Выказывая свои литературные способности, отец и сын получают особое расположение; Специалисты электрической инженерии — предатели двух стран (1940-1956).
Цзянь Цзэминь производит у людей впечатление человека, умеющего петь и хорошо танцевать, но, по меньшей мере, он может кое как играть на трёх инструментах: фортепиано, арху и гитаре. Ради того, чтобы продемонстрировать своё мастерство игры на этих инструментах, он не останавливается ни перед чем. 30 марта 1999 года Цзянь посетил дом-музей Моцарта в Зальцбурге в сопровождении президента Австрии Томасом Клестилом. В доме-музее самым ценным предметом из коллекции было фортепиано, купленное маэстро в Вене в 1785 году. Когда президент рассказал Цзяню об этом фортепиано, которому уже больше 200 лет, он сразу подбежал и шлёпнулся на скамью возле него, нетерпеливо открыл его и принялся играть.
Если бы он сыграл написанные Моцартом известные произведения, например «Дона Джованни» или «Женитьба фигаро», то это ещё могло бы считаться как в память о маэстро, но Цзянь вдруг начал играть совсем не уместную китайскую песню «Волна за волной в озере Хонху». Президент явно не хотел, чтобы Цзянь трогал предметы маэстро, но, соблюдая дипломатический этикет, он вынужден был стоять в стороне. Цзянь играл на пианино и похотливым взглядом смотрел на красивую китайскую девушку, стоявшую неподалёку, в надежде вызвать у неё восхищение.
Когда Цзянь был увлечён упоением своим мастерством игры на музыкальных инструментах, включая и короля музыкальных инструментов — фортепиано, возможно, он не подумал о том, что из всего этого обнажается история двух поколений предателей Родины — отца и сына.
Техника промывания мозгов предателя Родины
В период марионеточного правления Вана абсолютно не каждая семья могла заплатить за обучение в средней дворянской школе и в центральном университете Вана, а также к тому же ещё упражняться в игре на пианино.
Отец Цзянь Цзэминя Цзян Шицюн в 1940 году перебрался в Нанцин. В то время в Нанцине марионеточное правительство в основном состояло из 3 глав: Ван Цинвэя, Чен Кунпо и Чжоу Фохая, среди которых Чен Кунпо и Чжоу Фохай были основателями КПК и первого конгресса КПК, в партии их имена стояли даже выше имени Мао Цзэдуна.
Когда в 1940 году Ван Цинвэй стал создавать в Нанцине марионеточное японское правительство, то он нуждался в трудовых ресурсах от министра до конторщика. По этой причине бессовестная интеллигенция, не гнушающиеся ничем торговцы, бывшие политические деятели и должностные лица роились у ног Цинвэя. В те дни нанцинская резиденция Вана была переполнена машинами, от модных современных моделей 40-х годов синих, красных и зелёных цветов, до старых чёрно-белых. Посетители прибывали отовсюду, из роскошных особняков на берегах реки Цинхай, с берегов реки Сюаньву, из восточного озера в Ханьчжоу, из Шанхая, Сучжоу, Вуси и Янчжоу. Они стекались в Наньцин со всех сторон, как будто появлялись из под земли, они все на перебой, пролезая и обгоняя друг дружку, старались ухватиться за этот шанс приблизиться к сильным мира сего, среди них был один интеллигент из деловых кругов по имени Цзянь Шицюн.
Цзянь Шицюн являлся маститым оппортунистом и человеком, льнущим к сильным мира сего. В те годы был самый пик захвата Китая японской армией, она дошла из Дунбэя, Хуабэя, Хуачжуна, расположенных на материковом Китае, прямо до Шанхая, Уханя, Гуанчжоу, а затем и до Гонконга, Манилы и южных тихоокеанских островов, где и замкнула своё кольцо оккупации; в конце 1941 года японский генерал Ямамото Изороку почти полностью уничтожил воздушный и военно-морской флот США в Перл-Харборе; а центральное правительство китайского националистического лидера (партия Гоминдан) Чан Кайши для противостояния самолётам и танкам использовало винтовки и палаши сделанные в Ханьяне, таким образом, очень многие китайцы решили, что не удастся избежать потери национальной независимости и стали сотрудничать с японскими захватчиками. Но Цзянь Шицюн, будучи проницательным бизнесменом, так же должен был подготовиться к тому, что вдруг однажды кто-то победит японскую армию, и Гоминдан вновь вернётся назад, поэтому он отбросил своё первоначальное имя и больше не использовал его, а взял себе псевдоним «Цзянь Куанчен».
Цзянь Шицюн был любителем литературы и электроники, поэтому он также тратил на это своё хобби много времени. Он с усердием изучал методы пропаганды нацистов, особенно он восхищался нацистским документальным фильмом режиссера Лени Рифеншталь «Триумф воли». В этом фильме были использованы артистические приёмы и религиозные мотивы, с помощью которых Гитлера превратили в «бога». В течение нескольких первых лет, после того, как Гитлер пришёл к власти, валовой внутренний продукт Германии с огромной скоростью возрастал каждый год на 100%, похоже, что действительно воплотилась «победа воли». Рифенстахл сняла ещё один документальный фильм о летней Олимпиаде в нацистской Германии 1936 года, чем ещё больше превратил Олимпиаду в «фашистскую церемонию». Искусное оформление этих фильмов в то время пьянило и завораживало многочисленных молодых людей.
Цзянь Шицюн руководил ежедневной работой министерства пропаганды марионеточного центрального правительства, он все силы прикладывал к изучению пропаганды, использовавшейся фашистами. Он также очень хорошо осознавал силу СМИ. Хоть даже он был каждый день занят «общественной работой», но никогда не забывал выкроить немного времени и «неустанно обучать» своего сына Цзянь Цзэминя. В последствии людям казалось, что когда Цзянь Цзэминь перед резнёй на Тяньаньмэнь 1989 года закрыл либеральную газету «World Economic Herald», это было случайной большой ошибкой. Но силу СМИ Цзянь Цзэминь понял ещё когда ему было 15 лет, просто потом, поднимаясь по иерархической лестнице в чиновничьих кругах компартии, он впитал в себя ещё больше «теорий» пропаганды компартии, закалил себя и стал зрелым в этой области, и ему также представлялось всё больше шансов использовать эти теории на практике.
Цзянь Шицюн единолично организовал так называемую «выставку военных достижений в тихоокеанском регионе во время Большого Крестового похода», в которой он использовал свои знания искусства пропаганды и электронной техники, он со звуком и некоторыми эффектами изобразил сцены битв в воздухе и на море между Японией и США, японские войска открывали огонь, и самолёты США падали, всё выглядело довольно реалистично. Написанная маслом картина «Внезапный удар по Перл-Харбору» заняла всю стену в зале выставки. На картине клубы дыма от битвы застилают небо, истребители Зеро, как стая москитов, то вздымали вверх, то опускались вниз, тем самым демонстрируя моральный кодекс японских воинов, а также то, что великая богиня Аматерасу Омиками благословляет их «постоянную военную мощь», тем самым давая зрителям ощутить непобедимость захватнической японской армии, что она навсегда останется в Китае, и что остались считанные дни до «уничтожения Англии и США».
Цзянь Шицюн также принимал участие в создании фильма «Вечная добрая слава», дающего отпор Англии и США, за крупное вознаграждение он пригласил известного режиссёра, а также кинозвезду Гао Чжанфэй на роль Чин — должностного лица династии Лиин Зексу. В фильме история полностью изменена в соответствии с необходимостью захватнической японской армии для разжигания ненависти к США.
Для инсценировки полного благоденствия, чтобы городские жители забыли об ужасной резне в г. Нанцине [2], Цзянь Шицюн занялся народной пропагандой, использовал народную буддийскую традицию «Банкет фестиваля всех душ» для своих личных целей. В местные реки в больших количествах были пущены фонарики и множество цветков лотоса и других, одновременно с этим в газетах вовсю трубили об этом, в результате все жители Нанцина собрались у берегов рек смотреть на это зрелище. Таким образом, им незаметно промыли мозги, и создали ощущение «благоденствия цветущего мира».
Отдел пропаганды, который возглавлял Цзянь Шицюн, занимался созданием популярных детских песен, так как Цзянь хорошо знал, что промывание мозгов должно начинаться с молодёжи. Он внедрял в головы детей такие концепции «меч сильный, как электричество, дух высок, как радуга, это позволяет нам бороться за процветание», внедрял детям такие понятия, что ради процветания и усиления «нации» можно убивать людей, можно вступать в битву. Используя хвалебную песню «Пройдя тысячи миль, сильный ветер дул в лицо» он расхваливал японскую захватническую армию, которая проделала тысячи миль, вторгаясь в Азию, и которая ради «освобождения» народа восточной Азии, продвигалась вперёд под сильным ветром, смело жертвуя своими силами. Он также издал детскую иллюстрированную книгу под названием «История британской и американской агрессии против Китая», с целью вызвать ненависть в Англии и США.
Цзянь Цзэминя можно считать сравнительно рано созревшим человеком, он старательно шаг за шагом учился у своего отца этим систематическим методам промывания мозгов, к тому же с предрасположенностью к коварству Цзянь схватывал всё это буквально не лету. Сегодня те прошлые уроки находят своё отражение в КПК, истощая силы страны были построены 4 крупных города-витрины: Пекин, Шанхай, Шеньчжоу, Куаньчжоу, в которых ведётся распутная и разгульная жизнь. Известные певцы, кинозвёзды и комики все в один голос пропагандируют «Торжественную встречу цветущего мира». Однако у 900 миллионов китайских крестьян среднегодовой доход на человека составляет всего 2620 юаней, это ниже черты бедности, определённой ООН, которая составляет 365 долларов годового дохода на человека, это более 3000 юаней. То есть 900 миллионов крестьян живут за чертой бедности. Эти крестьяне, да ещё и 30 млн. безработных жителей городов, если бы им не хотелось кушать, и они могли бы только смотреть пропаганду по телевизору, то тогда действительно можно было бы считать, что они живут в раю. Это также является плодами проросших семян, посеянных поклонением Цзянь Цзэминя фашистам в прежние годы и его отцом-предателем Родины, взрастившим в сыне эти «способности» к пропаганде, плюс ещё влитая в Цзяня партийная культура КПК.
Когда Цзянь Цзэминь захватил контроль над партией, правительством и военными, он продвинул своего близкого друга Чен Чжили на пост министра просвещения, чтобы промывать мозги детям. Самым невероятным при руководстве Чена было то, что в школьных учебниках такие личности, как Юе Фэй и Вэнь Тяньсянь были исключены из ряда национальных героев, а проклятый на веки, продавший страну, погубивший Юэ Фэя негодяй Чин Куй наоборот был приукрашен. Цзянь ещё использовал методы, похожие на метод «победа воли», было выделено 30 млн. долларов на создание фильма «Герой», режиссёра Чжана Имоу, который в яркой и красочной форме, с блестящей постановкой военных эпизодов прославляет бесславного тирана, первого императора династии Цинь, к тому же премьера фильма состоялась в здании народного совета. Сочетание влияния его отца и тактика пропаганды, взятая им от компартии, сделали Цзянь Цзэминя ещё более квалифицированным пропагандистом, чем его отец, и денег, потраченных им на пропаганду, было естественно гораздо больше, чем у отца. Можно сказать, что в области и степени глубины сфабрикованной лжи Цзянь отец совсем не ровня своему сыну.
Цзян Цзэминь любит цветение цветов и деревьев на реке Чин Хуа. Захватническая японская армия превозносила Ли Сянлан, которую называли «цветок империи», она была очень красива и обладала прекрасным сценическим искусством, многие её песни широко распространялись по всему Китаю, например, такие, как «Когда же снова придёт господин», «Ночные цветы», «Песня о продаже конфет», «Песни и танцы сегодня» и так далее. Когда в оккупированных районах люди слышали такие красивые и замечательные песни, они естественным образом забывали о той кровавой бане, устроенной несколько лет назад. Ли Сянлан сыграла главную роль в фильме «Китайская ночь», а также пела песню с таким же названием, как и фильм. В фильме изобразили одну китайскую девушку, хотя она была избита японскими солдатами, но она всё равно продолжала глубоко любить одного японского агрессора.
Цзян Цзэминь тем более не мог забыть прекрасную, как цветок, Ли Сянлан. В 1991 году японская актёрская труппа «Сыцзи» приехала в Китай, чтобы сыграть большую музыкальную пьесу «Ли Сянлан», в сюжете которой история была изменена. В то время 71-летняя Ли Сянлан, вначале собиралась сама приехать в Китай для участия в закрытии театрального сезона города Далянь, но потом из-за недуга ей пришлось поменять свои планы, после чего Цзян Цзэминь долго вздыхал по этому поводу. Он сожалел, что не мог, как многочисленные другие мужчины, которые видели её в своих снах, прямо встретиться с ней и заговорить.Этот метод тщательного промывания мозгов, с использованием сладких песен и красивой девушки, оказал глубокое впечатление на Цзян Цзэминя. Цзян Цзэминь уже некогда самолично давал указ телевидению, подчинявшемуся центральному комитету партии, чтобы они каждый год перед началом открытия Фестиваля, посвящённого празднику Весны ставили хвалебный гимн «Эпоха расцвета», написанный Сун Цзуином. Не трудно догадаться откуда был взят этот метод.
Каждый год Цзян Шицюн приносил жертву Конфуцию, и по этому случаю организовывал торжество и выступления под названием «восемь рядов балерин», чтобы таким образом распространять китайскую культуру, причём по царскому правилу, как написано в «Книге обрядов» в жертву приносятся свинья, корова, овца, их закалывали и подносили членам японского марионеточного правительства и другим правительственным чиновникам. Под лозунгом распространения национальной культуры Цзян Цзэминь на самом деле преукрашал КПК, это передалось ему по наследству от отца.
Генерал по имени Кэньцзи Дойхажа возглавлял спецотряд агентов японской армии вторжения. Его правой рукой был Дин Моцунь, человек, получивший признание, а впоследствии, и ответственный пост в рядах японской армии после того, как он представил на рассмотрение свой стратегический «План деятельности агентов спецслужб в Шанхае». Он организовал штаб тайной полиции, который расположился по адресу: Джессфилдское, (ныне дорога Ваньханду), д.76 г. Шанхая. Дин возглавил это агенство, а Ли Шицунь стал его заместителем. Уже в 1939 году Дин являлся членом Центрального комитета и, одновременно, членом Центральной постоянной комиссии Националистической партии: фактически, он занимал пост, эквивалентный членству в Политбюро КПК (CCP). Он также являлся Министром отдела общественных дел в марионеточном правительстве, т.е. занимал пост, подобный Министру национальной безопасности КПК.
Цзян Шицзунь (Jiang Shijun) возлагал большие надежды на успехи своего сына. Он хорошо понимал, что доверие в стране оказывалось только тем, кто, подобно Дину Моцуню, служили спецагентами; только такие люди быстро продвигались по рангу в рядах японской армии и имели хорошие перспективы на будущее. Естественно, когда Дин получил приказ марионеточного правительства восстановить Наньцзинский центральный университет, он начал подыскивать место для его размещения и был полон намерений не допустить до учебы в этом, управляемом японцами, университете ни одного враждебно настроенного по отношению к Японии студента. Главной задачей Цзяна Шицзуня было обучить нескольких «индивидуально подобранных студентов» гармонично вписывающихся в студенческую жизнь обычных студентов и таким образом контролировать их; при этом они смогли бы легко отследить даже любые намеки на антияпонские настроения или действия этих студентов и, при необходимости, арестовывать и устранять их. Работая в этом направлении Цзян учредил новый курс — «Курс молодого бойца Наньцзинского университета».
Позаимствовав идею у стратегов японской армии вторжения, Цзян набрал на этот курс молодёжь из числа сыновей и дочерей нового подрастающего поколения высокопоставленных чиновников. Начав обучение в молодом возрасте, они были бы в состоянии спокойно справиться, почти естественно для себя, с любым возникшим кризисом и должным образом отреагировать на любые появляющиеся проблемы. Многочисленные предатели, работающие в министерствах и различных бюро марионеточного правительства Вана Цзинвейя, лезли вон из кожи для того, чтобы определить своих детей на этот курс, прекрасно понимая, какое значение это будет иметь для их будущего.
Каждый раз меняя число участников, Дин Моцунь провел четыре таких учебных курса. Цзян Шицзунь ухватился за предоставленную возможность и настоял, чтобы его сын, Цзян Цзэминь, был допущен к обучению; его доводом было то, что молодой Цзян обладал специальным талантом — он имел большой опыт по части шпионажа.
Интересно, что спецагенты наряду с политзанятиями также посещали курсы, обеспечивающие подготовку по техническим предметам, осуществляя что-то вроде программы промывания мозгов. Всем спецагентам запрещалось иметь какие-либо религиозные верования. Работы Ницше, человека, когда-то заявившего, что «Бог умер» и много сделавшего для популяризации атеизма, стали основным материалом для чтения и частью идеологической обработки спецагентов. После того, как Германия, Италия и Япония сформировали ось власти Великих Держав, они обменялись информацией, собранной на специальных агентов в этих странах и обнаружили, что специалисты в области шпионажа считали растленную мысль Ницше «новейшим достижением», которое хорошо служило целям развития профессиональных навыков молодого агента.
Цзян Цзэминь посещал этот учебный курс, когда он проводился уже в четвертый раз. Учеба проводилась при содействии Наньцзинского центрального университета; преподавание велось профессорами, знакомыми со спецпредметами, изучаемыми агентами. После завершения этого курса учебы, студента сразу же принимали в центральный университет. Вот так Цзян и попал в университет. Он выбрал специальность инженера-электротехника. Этот предмет конечно же, имел некоторое отношение к увлечению его отца, но по-настоящему захватил его интерес и воображение тогда, когда его отец провел «Выставку военных достижений в Тихоокеанском регионе во время Великого крестового похода в Восточной Азии».
Цзян Цзэминь не только был освобожден от платы за обучение в университете, но даже получал стипендию. В колледже он вел экстравагантную жизнь, часто посещая публичные дома в компании сомнительных, подлизывающихся к богатым и всемогущим, друзей. Из-за того, что Цзян имел возможности спецагента, он был коррумпирован уже на ранних этапах своей карьеры, что частично объясняет, почему он посещал и знал, как легко найти проституток во время его первой командировки в Соединенные Штаты в качестве Министра электронной промышленности. В то время такое поведение среди чиновников на министерском уровне встречалось довольно редко.
Студенты с Учебных Сессий Лидеров имели острое чувство происходящего в стране, так что после сдачи японских войск, они бежали. Те, кто попал в руки КПК, стали преподавателями в общественных отделах безопасности режима, и преподавали на регулярной основе классы чиновникам, служащим в системе общественной безопасности. Точно так же и Цзян Цзэминь преподавал такой класс по указанию КПК. Хотя «способности Цзяна делать какие-либо реальные вещи не идут ни в какое сравнение со способностями даже начальника какого-нибудь маленького отделения в местном бизнесе», как кто-то выразился, ему удалось одурачить как его старых, так и новых противников в нерегулярной Восьмой Маршрутной Армии [5] посредством хитростей, которым он был хорошо обучен как специальный агент.
В октябре 2003 года был издан публичный запрос всем тем, кто хорошо знал прошлое Цзяна Цзэминя, с целью получить информацию о фотографии, описанной как «групповая фотография Ли Шицзуня и Цзяна Цзэминя», снятой в июне 1942 года. Свидетель, присутствовавший при съёмке этой фотографии, сказал, что она была сделана в тот момент, когда Ли Шицзунь встретился с членами четвертого «Курса молодых бойцов» во время занятий, которые были организованы марионеточным центральным университетом. На групповой фотографии присутствовали двадцать три человека. Цзян Цзэминь был пятым человеком слева во втором ряду.
Ли Шицзунь, человек, который позже стал начальником разведывательной службы в марионеточном правительстве Вана Цзинвейя, вступил в КПК в 1924 году. 12 апреля 1927 года, КПК послала Ли в Советский Союз на учебу спецагентов. Он возвратился в Шанхай в конце 1928 года и работал на Специальные Целевые группы КПК. В 1938 Ли запросил убежище в японской армии вторжения и начал сотрудничать с ними, создав штаб тайной полиции, известный как «Агентство Номер 76.» Групповая фотография «Курса молодых бойцов» во время проводимых занятий с Ли Шицзунем является прочным свидетельством того, что Цзян Цзэминь был предателем Китая и шпионом. Этот аспект его прошлого продолжает преследовать Цзяна и до этого дня.
3 сентября 1945 года японские войска начали отступление, и Китай начал возвращать себе ранее утраченную территорию. 26 сентября 1945 года, правительство KMT выпустило документ: «Меры по расследованию дел студентов, получающих высшее учебное образование на территории восстанавливаемых регионов», и, таким образом, санкционировало расследование дел студентов, посещавших общественные колледжи, находящиеся на оккупированной Японией территории. В октябре 1945 года Министерство просвещения правительства KMT выпустило директиву объединить Шанхайский Университет Цзяотун, Чунцинский Университет Цзяотун, и Наньцзинский Центральный Университет в один университет, официально расположенный в Сюйцзяхуэй, на территории Шанхайского Университета Цзяотун и под тем же названием.
Поскольку шесть университетов, два из которых были Наньцзинский центральный университетский и Шанхайский университет Цзяотун, были классифицированы как «школы предателей марионеток», зарегистрированные там студенты были классифицированы, как «студенты марионетки», и их дела были подвергнуты расследованию без всякого исключения. Таким образом, Цзян Цзэминь оказался среди «марионеточных студентов»; он подозревался в измене родине и должен был подвержен расследованию. Однако, прежде чем Цзян подвергся расследованию, он сбежал.
Цзян сбежал, поскольку он сам видел, что случилось с Чэнем Гунбо. Сразу же после формальной сдачи Японии, последовавшей 9 сентября 1945 года, представитель Китая Хэ Инцинь спросил представителя Японии, Окамеру Ясуджи, выдать Чэня Гунбо Китаю для проведения судебного процесса. 3 октября Чэнь Гунбо был препровождён назад в Китай.
Зная о суровой обработке, которой подвергались предатели со стороны правительства KMT, отец Цзян Шицзунь чувствовал, что он сам находился в неизбежной опасности и таким образом отказался от своего псевдонима, Цзян Гуаньцянь, и снова стал Цзянем Шицзунем — бизнесменом, инженером, и любителем литературы. Он вернулся в свой родной город и на протяжении какого-то времени жил там в бегах.
Цзян Цзэминь, тем временем, бросил школу и убежал. Какое-то время он перебирался с места на место и, наконец, осел в местечке по имени Мяньхуапин, расположенном в Юнсинь Цзянсийской области. Ушли в прошлое те дни, когда он распевал «Китайские ночи», прошли времена декадентской музыки и танцев, которыми он когда-то наслаждался, проплывая по реке Циньхуай (Qinhuai), прощайте оперативные фонды агента спецслужб и столь им желанная жизнь в избытке. Теперь Цзян стал бездомным, жил в голоде и холоде. Лишь позже, какой-то местный крестьянин пустил Цзяна к себе в дом; Цзян остался там жить сроком на более чем полгода, дожидаясь, когда члены его семьи приедут и заберут его оттуда.
Перед тем, как он, наконец, уехал из этой сельской местности, Цзян Цзэминь записал в старой медицинской книге в доме крестьянина, что если он когда-нибудь окажется у власти, он, конечно же, вернётся сюда, чтобы навестить это место. Он подписался своим именем. После того, как Цзян стал Генеральным секретарем КПК, он однажды посетил область горы Цзинганшань. На пути к Цзинганшань он на день остановился в Юнсинь с целью обязательно посетить Мяньхуапин. Никто из окружения Цзяна не знал, каким образом он так хорошо знал это маленькое местечко, или почему он так стремился посетить его. В 1997 году потомок того крестьянина, к полному своему удивлению, нашел подписанную Цзянем медицинскую книгу. Он попытался определить местонахождение родственника жены влиятельного члена КПК, Вей Цзяньсина, уроженца Юнсинь, желая получить у него совет, что делать с книгой. В конце концов, он решил оставить это дело в покое.
Приблизительно в то время, когда Цзян бежал из колледжа, студенческий комитет подпольной коммунистической партии Китая в Шанхае эксплуатировал неудовлетворенность многих студентов проводимыми в университете расследованиями и побуждал студентов всех шести университетов сформировать студенческий союз. Через полгода, начиная с октября 1945 года и по март 1946 года (как раз те полгода, когда Цзян скрывался в Мяньхуапин), находящаяся в подполье КПК организовала студентов этих шести университетов выйти на улицы Шанхая для проведения семи маршей.
Под руководством КПК студенты также подали восемь ходатайств, и провели многочисленные пресс-конференции, на которые были приглашены как китайские, так и иностранные репортеры. (Один из самых известных маршей состоялся 6 ноября, и в последствии его стали для краткости называть «Марш 11-6»). Тем временем, местные комитеты подпольной КПК будоражили студентов из университетов в Наньцзине и Пекине (в то время называемым Бэйпин), классифицированных «марионеточными школами». Их снова и снова призывали к действию. Студенты вышли на улицы с маршами протеста, что вызывало широкую общественную реакцию.
Если бы Цзян Цзэминь действительно участвовал в таких драматических событиях, он, с его бойким языком и стремлением к самопрославлению, к настоящему времени уже переложил бы свой опыт по крайней мере на двадцать — тридцать телевизионных эпизодов. Цзян же ни разу не упомянул о своей причастности к этим событиям. Причиной этому является то, что ему фактически совершенно нечем похвастаться. При малейшей возможности, он, конечно, давно бы уже рассказал свою историю. Но во время этих событий, его не было ни в Наньцзине, ни в Шанхае. На самом же деле он, скорее всего, прятался в каком-нибудь отдаленном, неизвестном укромном уголке, нетерпеливо ожидая окончания проведения расследования.
Позже, чтобы скрыть эту главу своей биографии, Цзян Цзэминь утверждал, что он участвовал в якобы состоявшемся в 1943 году студенческом движении, которое было организовано подпольной КПК. Это — совершенная ложь, ложь, предназначенная для обмана непрофессионала, не обладающего достаточными знаниями исторической обстановки того времени. На самом деле, ни в одной из школ, расположенных на оккупированной Японией территории, никогда не было никакого, возглавляемого подпольной КПК, студенческого движения. Там проводились только секретные, подпольные противояпонские акции. Только в регионах управляемых KMT, проводились студенческие движения; движения призывали правительство KMT сопротивляться Японцам. Если выразиться более точно, КПК мобилизовала студенческие движения в контролируемых KMT регионах, с целью подрыва репутации Чан Кайши и для ускорения падения как KMT, так и Японии; сопротивление Японии никогда не являлось главной задачей студенческих выступлений.
На оккупированных японской армией территориях китайцы подвергались жестокостям и кровопролитию. Любые китайские студенты или преподаватели, пытавшиеся собираться группами и организовывать какие-либо акции, маршировать, протестовать, выходить на демонстрации, или бастовать против Японцев, или их марионеточного правительства, или поддерживать сопротивление Японии в любой форме, немедленно подвергались безжалостному подавлению.
Цзян Цзэминь перевелся в Шанхайский Университет Цзяотун; он всегда избегал обсуждения темы его времяпрепровождения в Шанхае в период с начала 1948 года, т.е., после окончания колледжа. В резюме Цзяна (предоставленном Центральным комитетом коммунистической партии Китая) сразу же за его окончанием колледжа в 1947 году следует его опыт работы уже после того, как КПК пришла к власти в 1949 году.
Сказать правду, в течение того промежутка времени, Цзян работал на американцев и KMT. Используя жаргон КПК, и те, и другие были «эксплуататорами» и «контрреволюционерами». Никто, кроме нескольких некитайских ученых, не посмел бы даже упомянуть этот факт о биографии Цзяна. Согласно правилам КПК, Цзян никогда не посмел бы рассказывать о его кратком сотрудничестве с врагами Маркса.
После того, как Цзян закончил Шанхайский Университет Цзяотун в 1947 году, в 1948 году он был нанят на работу в качестве инженера — технолога в отделе электроэнергии пищевой фабрики, являющейся филиалом иностранной фирмы Хайнинг, американского предприятия. Позже, в 1948 году, фабрика была перекуплена штабом объединенных тыловых служб KMT и переименована в Первую фабрику переработки зерна; в то время это был филиал штаба гарнизона Пекин-Шанхай-Ханчжоу. Цзян продолжал работать на этой фабрике в качестве инженера-энергетика. Так как фабрика была предприятием военной промышленности под строгим контролем KMT, весь штат и служащие этого предприятия, и в особенности те, кто занимал ключевые позиции на предприятии, проверялись тщательнейшим образом. Любой служащий, подозревавшийся в принадлежности к коммунистической партии, или считавшийся ненадежным, не имел ни малейшей возможности занять какую-либо существенную должность. Конечно же, на этой фабрике не было никакой подпольной организации КПК.
Армия КПК вошла в Шанхай в 1949 году. Пищевая фабрика, на которой работал Цзян Цзэминь, была переименована в Иминьскую фабрику пищевых продуктов № 1, и Цзян стал инженером и присоединился к фабричному отделению КПК. Среди кадровиков КПК, инспектировавших фабрику, был Ван Даохань, человек, который позже станет известен как «Учитель Императора Красной Династии». [6]. Женой Вана была Председатель совета директоров этой фабрики.
Цзян, всегда готовый льстить, естественно не хотел пройти мимо возможности установить связи с Ваном. Поначалу он пробовал приблизиться к Вану, подчеркивая тот факт, что оба они были выпускниками Шанхайского университета Цзяотун. Однажды, болтая с Ваном, Цзян случайно узнал, что Ван в прежние времена был подчиненным его дяди Цзяна Шанциня, и что он любил поэзию. Тогда Цзян, разыгрывая свою лучшую карту, быстренько заявил, что он был «приемным сыном Цзяна Шанциня». Он также пересказал Вану поэму Су Дунпо «Песня речного города», в которой поэт оплакивал свою умершую жену. Одна строка этой поэмы, «Десять лет в разлуке и печали, оцепенелый и едва живой…» вызвала у Вана эмоциональный вздох, потому, что к тому времени как раз исполнилось десять лет со дня смерти Цзяна Шанциня, к которому Ван сохранял большую привязанность. Тактический ход Цзяна Цзэминя сработал и принес ему главную победу. Ван, будучи человеком разумным, хранил в своем сердце благодарность Цзяну Шанциню за полученные им от него менторство и поддержку; и словам Цзяна Цзэминя он тоже поверил. Он сразу же решил продвинуть Цзяна по профессиональной лестнице. Всё это повысило уверенность Цзяна в правильности выбранного им подхода к его семейной истории. Начиная с того времени и впредь Ван Даохань служил свидетельством псевдопрошлому Цзяна; по крайней мере, половина пути карьеры Цзяна в бюрократическом аппарате Китая была проложена для него Ваном.
Отличаясь от других членов Партии, Цзян Цзэминю приходилось поддерживать отношения с четырьмя сторонами. Ему необходимо было поддерживать хорошие отношения с подчиненными, чтобы никто не мог обвинить его в чем-то или написать доклад на него. Ему необходимо было поддерживать хорошие отношения с высшими по рангу чиновниками, чтобы ни у кого не сложилось плохое впечатление или бы возникли подозрения относительно его прошлого. Ему также пришлось сблизиться с мужем его непосредственного наставника — Ван Даоханем — и далее построить тесные отношения со всей семьей Ван. В конце концов, Цзяну было важно продолжать контактировать и вкладываться в семью мученика КПК — Цзян Шанчина. Цзян Цзэминь с еще большим энтузиазмом польстил своей «приемной матери», Ван Чжэлань, женившись на ее племяннице — Ван Епин, и родив с ней двух детей.
Ван Даохань повысил Цзян Цзэминя с должности помощника инженера на фабрике пищевых продуктов города Иминь, сначала до должности заместителя директора фабрики по производству мыла, а затем, позднее, до главы секции электрооборудования конструкторского отдела №2 Первого министерства машинной промышленности. В ноябре 1954 года Цзян был переведен на автомобильный завод города Чанчунь провинции Цзилинь. В этом качестве Цзян ездил в Москву, чтобы научиться работать с системой энергопитания завода и в течение четырех месяцев жил в Чанчуне, чтобы выучить русский. В марте 1955 он отправился в Москву с двенадцатью техническими сотрудниками.
Затраты эмоционального характера не прошли для Цзяна даром, наоборот, его связи начали приносить плоды. Как дублер Дин Моцуня, к тому же прошедшему практику в сессии молодых руководителей в учреждении №76, Цзяну необходимо было использовать лишь половину того, что он нахватал в таких стратегических книгах, как: «Инструкции по выживанию в бюрократическом аппарате» и «Толстая черная теория», чтобы адекватно иметь дело с необразованными представителями Восьмого подраздела армии КПК.
Во время работы на Московском автомобильном заводе Сталина, Цзян Цзэминь обычно садился на маленький табурет в центре управления и терпеливо работал с оборудованием электропитания. На самом деле, оборудование было похоже на электрическое оборудование, показанное на «Выставке военных достижений Тихоокеанского региона Большого Крестового похода в Восточной Азии» двенадцатью годами раньше, только на сей раз, масштаб был намного больше. Цзян Цзэминь к этому времени стал трепетно относиться к электрическим машинам, страсть, пришедшая от Цзяна Гуанцяня (Цзян Шицзюня), который тоже испытывал нежность к электрическим аппаратам. Именно эта склонность привела Цзян Цзэминя к такой дальней поездке в Советский Союз. Однако, как говориться в китайской пословице: «если это — благословение, то оно не станет неудачей; если неудача должна случится, то этого нельзя избежать».
В 1945 Советская Красная Армия вступила в северо-восточный Китай по трем маршрутам. При поиске города Чанчунь они нашли полные файлы специальной агентской системы Кэньцзи Дойхары; конечно файлы включали документы и фотографии сессии молодых руководителей. Советское КГБ знало, что они наткнулись на сокровище. Они хорошо осознавали ценность этих документов. И это были, фактически, те самые документы, с помощью которых был возбужден процесс, которым Россия позже сумела воспользоваться для присоединения себе огромной области плодородной земли Китая.
В крупномасштабной кампании КПК 1950-1953гг — «подавления контрреволюционеров» и ее последующей кампании 1955-1957 — «устранения контрреволюционеров», предатель Ли Шицюнь не был найден. Он, как говорили, сбежал (благодаря пройденной практике специального агента в Советском Союзе) после того, как увидел неизбежное поражение японских отрядов. В то время Чэнь Гунбо сбежал в Японию. Поскольку Ли готовил его спасение, он смеялся над недостатком у Чэня здравого смысла, поскольку если бы японские силы были побеждены, Чэню было бы не безопасно в Японии; если бы японские силы победили, тогда в чем смысл побега? После размышлений над этим вопросом, Ли решил, что Советский Союз будет для него лучшим выбором. Если японские отряды проиграют, Советский Союз будет победителем, в конце концов; ни лидер KMT Чан Кайши, ни КПК не стали бы ругаться открыто с Советским Союзом по поводу устаревшего шпиона.
В 1955 году китайско-русские отношения стали внезапно ухудшаться, не смотря на очевидную дружелюбность. Каждый начал обучать шпионов, нанятых со стороны противника. Однако, Чжоу Энлай [7] стал применять эту практику гораздо раньше. Чжоу установил дружбу с российской парой, оба из которых являлись врачами и беженцами, сбежавшими в Шанхай во время красного террора Советского Союза. По наставлениям Чжоу, пара использовала возможности предоставить медицинское лечение советским экспертам, остановившемся в Китае, чтобы выкрасть информацию высокого разряда. В конце концов, оба — муж и жена, положили свои жизни во имя КПК — «красные» избили пару до смерти во время Культурной революции. Пара так и не открыла свои настоящие личности, даже в свой самый последний час. Они сказали, что могут открыть это лишь Чжоу Энлаю.
Во время своего пребывания в Советском Союзе, Цзян Цзэминь пытался, как только мог, наладить хорошие отношения со всеми. Он играл на фортепьяно, пел песни, рассказывал анекдоты, искал возможности попасть в центр внимания в любых обстоятельствах. Разведывательная служба Советского Союза заметила это и стала больше внимания обращать на Цзяна. Они подумали, что тот, кто сумел научиться играть на фортепьяно, арху, и выучил иностранные языки во время правления КПК, должен происходить из выдающейся семьи с огромным состоянием и поскольку Цзян родился в Наньцзине, они посчитали, что он даже может быть знаменитостью или одним из сотрудничающих с Японией. Поэтому КГБ подняло архивы, нашло досье Цзяна и обнаружило, что Цзян был сыном известного предателя, Цзян Гуанчина. КГБ тогда подослало ему секретную любовницу, шпионку Клаву, чтобы соблазнить Цзян Цзэминя.
У молодых русских девушек обычно хорошо очерченные носики и глубоко посаженные глаза. Эти черты, являющиеся частью их поразительной красоты, соединенные с их временами кокетливым поведением могут произвести впечатление телевизионной звезды. Едва ли Цзян Цзэминь в России вспоминал о своей жене, которой приходилось переживать тяжкие времена из-за него. Вместо того, он бросился на грудь красавице Клаве. Он просто полностью был погружен в компанию западной девушки. Увлечения Цзян Цзэминя теперь ни для кого не тайна, но это еще предстоит обсудить в других главах.
Однажды, во время того, как Цзян был погружен целиком в свой роман с Клавой, его русская любовница нежно прошептала ему на ушко: «Ли Шицзюнь». Цзян был сильно потрясен — как она могла узнать об их родстве? КГБ тогда быстро ворвалось, пока Цзян не вышел из равновесия. Они дали Цзяну определенную сумму денег, пообещав не раскрывать его предательское прошлое, и уверили его в том, что он может продолжить наслаждаться компанией Клавы до возвращения в Китай. Но при одном условии, что Цзян присоединится к дальневосточному бюро КГБ и будет собирать сведения на китайских студентов, живущих в Советском Союзе, и так же обеспечивать некой информацией относительно Китая.
Цзян так и сделал, он действительно продолжал работать на КГБ после возвращения в Китай из Москвы. Правительство Советского Союза сдержало свое обещание и не допустило ту же самую ошибку, как Сталин в 1950-ых, когда он предал должностное лицо Партии — Гао Гана, затем глава КПК в северо-восточном Китае. Работа Цзяна Цзэминя на КГБ никогда не раскрывалась.
В мае 1991 Цзян Цзэминь посетил Советский Союз в должности Генерального секретаря Центрального Комитета КПК. Конечно, тогда Цзян едва мог вообразить, что, всего лишь за несколько месяцев Советский Союз, первая всемирная коммунистическая нация, разрушится за одну ночь. Тогда советская Коммунистическая партия была пронизана кризисами, но, прежде, будучи столь могущественной, она все еще казалось гигантской, как в китайской поговорке: «Верблюд, который изголодался до смерти, все равно больше чем лошадь». Таким образом, КГБ все еще сумело проверить и найти, перед его посещением, записи о любовной интриги Цзяна и о его шпионских опытах.
Как было написано в «Народном ежедневнике», Цзян, занятый распеванием русских песен перед Горбачевым, посещая его страну, плакал, когда вновь пришел на Лихачевский автомобильный завод и встретил своих знакомых с завода, уже с детьми. Но как один хорошо осведомленный очевидец позже доложил, то, что на самом деле случилось — было «случайное» появление женщины во время его посещения завода. Дело в том, что она поймала его взгляд, когда он проходил мимо жилых помещений. [8]. Она поздоровалась с ним: «Привет, мой милый». Именно тогда по его щекам покатились слезы. Эта женщина была никто иная как Клава, в которую он так влюбился уже много лет назад.
Устроить такую «случайную встречу» для КГБ было очень легко. Они знали увлечения Цзяна и его мысли так же хорошо, как человек знает тыльную сторону своей ладони. Все прошло согласно плану, по которому Цзян должен был заново пережить прежние любовные воспоминания во время своего визита. Вернувшись в Китай, зачарованный Цзян подписал соглашение, согласно которому восточная часть китайско-русской границы, занимавшая более миллиона квадратных километров, безвозмездно переходила России.
После того, как Советский Союз был развален, Цзян, едва ли мог игнорировать или отказывать России. Даже легкие намеки, оброненные русскими, будь то Ельцин или прежний член КГБ — Путин были достаточными, чтобы заставить Цзяна нервничать и просыпаться ночью в течение многих дней. Это объясняет, почему даже в отсутствии Советского Союза Цзян столь же быстро готов предать Китай, как и прежде.
КПК еще предстоит провести исследование по Цзяна Шицзюню и Цзян Цзэминю — двум поколениям предателей, которые сотрудничали с японскими силами. Причина состоит в том, что на самом деле, КПК любит японцев и их вторжения. Если бы не инцидент у моста Марко Поло[9], генерал Чан Кайши рано или поздно уничтожил бы КПК; если бы не Мукденский Инцидент[10], в котором Чжан Сюелян потерял северо-восток Китая, КПК не сумела бы спровоцировать решающий инцидент Сиань [11]. И это был сам Мао Цзэдун, который сказал в 1959 на Лушаньском Пленуме, что задача КПК во время Войны Сопротивления против Японии состояла в том, чтобы сотрудничать с японской армией, помогать напасть на солдат и гражданских жителей, которые выступали против Японии, и позволять японской армии занимать большую долю территории Китая.
В результате, КПК было способно остаться в тех занятых японцами областях, которые были вне досягаемости KMT, и продолжить подготовку Яньаньского движения «исправления», выращивать опиум и расширять свои отряды. Таким образом, получалось, что подавление КПК «предателей», которые работали на японцев, было намного менее серьезно, чем его кровавое и беспощадное подавление прежних подчиненных KMT. Когда Мао Цзэдун встретился с представителями Социалистической Партии Японии: Сасаки, Курода, и Сайхаку, он заявил, что КПК, не захватила бы власть, если бы японская Имперская Армия не смогла бы вторгнуться в больше чем половину территории Китая.
К тому времени как Цзян Цзэминь прибыл в Советский Союз для обучения, он приобрел основные наработки фашистской пропаганды и правления. Живя там, он стал понимать, что история Советского Союза, как тогда говорилось, была полной ложью. Студенты колледжа там не знали хорошо труды Маркса и Энгельса, в то время как Историю Советской Коммунистической Партии, которую необходимо было прочитать, была историей, полностью сфальсифицированной, соответственно потребностям Сталина. Советская Коммунистическая партия превратила то, что было однажды теоретическим почитанием Маркса и Ленина, в более конкретное, практическое поклонение Сталину.
Это натолкнуло Цзян Цзэминя на глубокие размышления. Никогда он ранее не рассматривал, как обращаться с властью, если однажды он сможет ее получить. Снова Коммунистическая Партия Советского Союза послужила Цзяну примером для подражания.
В феврале 1956, на 20-ом съезде КПСС, Хрущев опубликовал конфиденциальное сообщение, в котором были систематически раскрыты чудовищные преступления Сталина. Содержание документа быстро распространилось по всему Советскому Союзу. Публика разгневалась, узнав, что Сталин вырезал десятки миллионов собственного народа. В мгновение ока на улицы были выброшены разорванные изображения Сталина и растерты в порошок бронзовые статуи, его изображающие. Поклонение Сталину повернулось в обратную сторону. В связи с этим решительным поворотом событий, Цзян начал понимать еще больше, насколько ужасно будет, если его собственное прошлое будет раскрыто.
Поскольку ниспровержение прежде хранимого Сталина выражало напоминание китайцам их поклонение Мао Цзэдуну незадолго до этого, КПК стало бояться, что на китайцев, живущих в Советском Союзе, этот новый поворот событий повлияет отрицательно. Политические потребности затмили все остальное. Всем китайцам, находящимся тогда в Советском Союзе, в целях дипломатической безопасности, было приказано немедленно вернуться в Китай. Эти драматические события помогли Цзяну осознать, что Сталин сумел остаться при власти через подавление и обман до его смерти; то, что он совершил чудовищные преступления, прошло, по крайней мере, в течение всей его жизни, без последствий. Ценность этой хитрости и ее продуманные шаги, таким образом, глубоко засели в голове Цзяна. Много раз Цзян обдумывал этот вопрос.
_______________________________________________________________
[1] Песня из современной китайской оперы — «Красная гвардия Гонфу» — этот отрывок был переписан из народной песни провинции Хубэй, чтобы служить целям КПК.
[2] Так же известный как Насилие в Нанкине, что относится к ужасам, совершенным японской армией в китайском городе Нацзин в декабре 1937г.
[3] Попытка Японии сформировать национальный азиатский блок, который бы поставлял Японии сырые материалы и служил бы рынком японских товаров.
[4] Обращение к одноименному Весеннему гала-фестивалю 2005 года, прошедшему по государственному Центральному китайскому телевизионному каналу.
[5] Широко используемый термин, относящийся к КПК.
[6] «Красная Династия» — термин, относящийся к КПК и «Император» — к Цзян Цзэминю.
[7] Чжоу Энлай(1898-1976) был ведущей фигурой КПК, уступая разве что Мао; с 1949 до самой смерти он исполнял должность премьера Китая.
[8] Типично для сталинских времен было использовать нижние этажи больших компаний, таких как промышленные фабрики, под жилье — модель, которую использовали вскоре в коммунистическом Китае в правление Мао.
[9] Так же известное как «Инцидент 7-го июля» относится к 1937 году, когда около Пекина случилась битва, отметившая начало войны Китая с Японией.
[10] Так же известный как «Манчжурский Инцидент», который относится к спорному взрыву в северном Китае, который обеспечил повод японским войскам присоединить Манчжурию.
[11] Обращение к похищению лидера КМТ Чан Кайши в 1936 году, что дало эффект отсрочки войны КМТ с коммунистами и усиления временной лояльности, которая настроила обе группы против нападающей Японии.
__________
Чтобы оперативно и удобно получать все наши публикации, подпишитесь на канал Epoch Times Russia в Telegram
