Архитектор Борис Иофан: 120 лет со дня рождения

В нынешнем году исполняется 120 лет со дня рождения советского архитектора Бориса Иофана. Его почему-то называют «архитектором власти». Близость к власти в СССР подразумевала то, что творческие замыслы было очень легко реализовать. Однако большинство его ключевых проектов так и осталось на бумаге.

Борис Иофан родился в 1891 году в Одессе. Полагают, что именно облик этого города, развивавшегося, как и Петербург, по регулярному плану, в котором работали представители ведущих архитектурных школ страны, во многом предопределил выбор будущей профессии молодого Бориса. Большое влияние на него оказывал и старший брат Дмитрий, учившийся в Академии художеств на архитектурном факультете. В 1903 году молодой человек поступает в Одесское художественное училище. Либеральная атмосфера и вольный учебный план позволяли учащимся попробовать себя и в других областях изобразительного искусства. Ко времени обучения в Одессе относятся первые архитектурные проекты Иофана. На втором курсе он переводится в архитектурный класс. В 1911 году, после окончания училища, новоиспеченный зодчий отбывает несколько месяцев воинскую повинность, после этого переезжает в Петербург, где работает помощником во многих известных архитектурных мастерских.Однако образования ему явно не хватает (одесское училище относилось к категории средних учебных заведений). В Петербургскую Академию художеств ему поступить не удалось (сказалось еврейское происхождение), но по совету и при материальной поддержке брата Дмитрия Иофан отправляется продолжать образование в Рим. После завершения учебы Иофан получает возможность работать в Италии, как самостоятельно, так и в мастерской архитектора Армандо Бразини.Это знаковое имя для итальянской архитектуры – Бразини известен как представитель так называемого нового барокко. Его можно назвать одним из главных зодчих фашистского режима Муссолини. Тем не менее, Иофан получает в Риме чрезвычайно ценный опыт. Кстати, в мастерской Бразини Иофан работает преимущественно над культовыми объектами, правда, не храмами, а часовнями-усыпальницами. Этот опыт ему впоследствии пригодится для участия в конкурсе проектов мавзолея Ленина. В Италии Иофан также делает много зарисовок местных шедевров скульптуры и архитектуры, а его любимым художником становится Микеланджело. Он также работает над гражданскими сооружениями: школы, больницы и т.п. Характерно, что все его проекты данного периода несут на себе отпечаток эстетики именно итальянского зодчества.

Надо сказать, что Иофан был очень политизированным человеком, который очень внимательно следил за революционными событиями в России. В 1924 году он вступает в Итальянскую коммунистическую партию, к этому же периоду относится и его проект нового здания посольства СССР в Риме, оставшийся нереализованным.

Тогда же, в 1924 году, в Италию прибыл долечиваться после перенесенного инсульта председатель Совета Народных Комиссаров СССР Алексей Рыков. Иофан показал Рыкову и его супруге Рим, и вообще сопровождал их во время поездки по Италии. Советский премьер и молодой архитектор понравились друг другу, и Рыков уговорил Иофана вернуться в СССР, обещая свое покровительство.

Иофан приезжает в Москву – город, в котором он до этого никогда не бывал, во время, когда еще не до конца были залечены раны только что отгремевшей гражданской войны. Здесь, благодаря обещанному покровительству Рыкова, он сразу получает ключевые заказы, такие как номенклатурный санаторий в Барвихе, ставший его первым творением советского периода.

В иофановских сооружениях 20-30 годов мы не найдем никакого итальянского «украшательства». В эти годы он шел в русле конструктивизма, бывшего тогда господствующим стилем в советской архитектуре. Главным критерием этого стиля был функционализм сооружений и помещений, то есть максимальная комфортность для обитателей и их деятельности без какой-то вычурной эстетичности.

Едва ли не главным из реализованных проектов Иофана можно считать дом Совнаркома или «Дом на набережной», в Замоскворечье, напротив Кремля. После переезда в Москву из Петрограда все более множащейся советской бюрократии, номенклатуре нужно было жилье, причем не просто место жительства, а соответствующее ее социальному статусу. Москва, уже давно не выполнявшая реальных функций столицы, оказалась для этого плохо оборудованной.

Именно в этих целях и было задумано строительство дома, точнее, целого комплекса домов ЦИК и СНК с соответствующей инфраструктурой, включавшей кинотеатр «Ударник» и клуб имени Алексея Рыкова (покровителя архитектора, сегодня это театр эстрады). При проектировании этого комплекса Иофан столкнулся с серьезной проблемой. С одной стороны, было необходимо, чтобы новый комплекс не затмил своей высотностью находящийся рядом Кремль, символизирующий не только российскую государственную власть (в том числе и новую, коммунистическую), с другой стороны, новостройку нужно было органично вписать в архитектурную среду центра Москвы, преимущественно 2-3-х этажную тогда. И, если мы посмотрим на этот ансамбль сегодня, то обнаружим, что архитектор очень интересно отвел роль моста между невысоким окружением и высотным домом зданию кинотеатра «Ударник», именно оно смягчает ощущение от резкого перепада высотности. Жилую часть, кстати, планировалось облицевать либо мрамором, либо гранитом, однако денег не хватило (строительство этого дома запомнилось и одним из первых в советской практике делом о хищениях). Квартиры были просторными, светлыми и удобными, оборудованными по последнему слову техники. В них были мусоропроводы, кладовые и даже холодильники. Все жилые блоки оборудованы лифтами. У дома была и собственная инфраструктура, помимо уже упоминавшегося кинотеатра «Ударник» и клуба имени Рыкова в жилом комплексе был собственный магазин, комбинат бытовых услуг, поликлиника и детский сад. Сам Иофан на правах автора также получил в этом доме квартиру, в которой до сих пор живут его потомки. Кстати, если вам случится посетить Москву, квартира посуточно ВДНХ стоит примерно 3000 рублей, что по сегодняшним меркам вполне приемлемо для супер квартир бизнес класса.

«Дом на набережной» стал единственным и наиболее значимым и полностью реализованным проектом Иофана. Правда «архитектором власти» его можно назвать также за получение в 1941 году Сталинской премии, которую ему дали за проектирование павильона на Всемирной выставке в Париже (1937 год). Он спроектировал два выставочных павильона: один для упомянутой парижской выставки, а другой для подобного мероприятия в Нью-Йорке (1939 год). Проект Иофана для Парижа был признан лучшим в результате довольно жесткого конкурса. Он предложил построить здание павильона с нарастающими объемами, связанными друг с другом каскадами. Это создавало очень сильное ощущение динамизма, его дополняла скульптура, изображающая застывших в мощном рывке вперед скульптуры юноши и девушки, в духе тех времен, конечно же, рабочего и колхозницы. Архитектор, бывший также неплохим скульптором, активно использовал скульптурный элемент в своих работах, и, по сути, именно Иофан является автором знаменитого монумента, украшающего ныне вход на ВДНХ (ВВЦ) в Москве. Вера Мухина всего лишь «материализовала» замысел Иофана.

В качестве еще одного проекта Иофана, реализованного частично, можно назвать станцию «Бауманская» Арбатско-Покровской линии московского метрополитена. Первоначально станцию планировалось назвать «Спартаковской», что должно было символизировать освобожденный труд (по ассоциации с предводителем восставших рабов Спартаком). Она должна была быть просторной и украшенной скульптурами, однако позднее смету на строительство урезали, и станция получилась меньших размеров и без скульптур.

Имя Иофана связано также с наиболее неоднозначным (и не реализованным) проектом в истории московской архитектуры – Дворцом Советов. Уже в конце 20-х годов наметился проект создания высотного здания Дворца Советов, как центра новой советской Москвы. Уже в процессе проведения конкурса выявилось два подхода. Первый – утилитарно конструктивистский, сторонниками которого были братья Веснины, Константин Мельников и ряд других архитекторов, в том числе и наш герой. Второй – монументальный, представителями которого были не менее влиятельные в советском архитектурном сообществе фигуры, такие как Иван Жолтовский и Алексей Щусев. Восторжествовала идея последнего, и хотя победителем был признан Ионофан, он в данном случае наступил на горло собственной «конструктивистской» песне, и предложил сооружение вертикальной направленности с элементами традиционных стилей архитектуры. Этот стиль, начавшийся формироваться уже в самом конце 30-х и начале 40-х годов, позднее назовут сталинским ампиром.

По окончании строительства оно должно было бы стать самым высоким зданием в мире – 420 метров, с 70-метровой статуей Ленина на вершине. Кстати, глядя на проект Иофана, отмечаешь, что если бы он был реализован, то мы навсегда бы лишились исторического старомосковского облика Пречистенки-Остоженки и Приарбатья. Однако строительство, начавшееся в 30-е (был возведен фундамент и входная стена со стороны ул. Волхонка), было остановлено войной. Фундамент был разобран, а металлические конструкции пошли на изготовление противотанковых ежей и строительство мостов на железной дороге, по которой осуществлялось снабжение углем с северных территорий, вместо оккупированного немцами Донбасса. Кстати, есть обоснованное мнение, что Дворец Советов таким, каким он был задуман, представлял собой изначально нереализуемый проект, у страны просто не было необходимых финансовых и технических средств

Надо сказать, что, помимо архитектурных побед, в жизни Иофана имели место и не менее значительные архитектурные поражения. Так, Борис Иофан еще в 20-х проиграл Алексею Щусеву ключевой конкурс на строительство мавзолея Ленина. В его проекте, представляющем собой сооружение классического типа с колоннадой и куполом, и напоминающем аналогичные сооружения античного Рима, подчеркивалось погребальное назначение сооружения, в то время как щусевский победивший вариант предусматривал его использование и как общественного сооружения – трибуны. Другой значительный удар ожидал Иофана после войны. Именно ему и его мастерской первоначально была поручена задача по строительству высотных зданий в Москве. Иофан с группой архитекторов и инженеров был послан в США для изучения опыта строительства небоскребов. Именно ему было поручено строительство 32-этажной высотки на Воробьевых (тогда Ленинских) горах. Причем, первоначально здесь планировался отель, или что-то типа того. Но 1948 год в истории СССР ознаменовался не только началом строительства МГУ, но также и компанией против «космополитизма», причем космополитами были объявлены лица еврейской национальности, в том числе и выдающиеся. На фоне этой компании Иофану припомнили, что его отчество вовсе не Михайлович, а Моисеевич, и отстранили от архитектурного руководства строительством МГУ. Главным архитектором был назначен Лев Руднев, с более подходящим, с точки зрения «пятого пункта», именем и фамилией. Однако реализованный проект в значительной степени повторяет замысел Иофана, только перенесенный чуть вглубь территории со склона, спускающегося к Москве-реке.

По воспоминаниям, Иофан очень болезненно воспринимал подобные поражения, впадая в долговременные депрессии. Он вообще слыл человеком с очень сложным характером. Умея возглавлять и оптимально руководить коллективом (а архитектура – это, пожалуй, самый «коллективный» из всех видов визуальных искусств), он отличался сложным характером, и практически не имел друзей. В 50-70 годы из реализованных им проектов можно отметить здания Горного института и института физкультуры в Москве, а также «хрущобные» микрорайоны в Марьино и Измайлово (Москва). Но если говорить в целом о личностях, наиболее полно представляющих советскую архитектуру, то Иофан (наряду с Алексеем Щусевым) будет одним из таких. С одной стороны, он не придерживался раз и навсегда выбранного архитектурно-эстетического принципа, а, что называется, «колебался вместе с линией партии». От «арт нуво» итальянского периода к конструктивизму, плавно перетекающему в сталинский ампир, а от него – в массовое типовое блочное строительство хрущевско-брежневской эпохи. Но во всех своих проектах, даже оставшихся на бумаге, Иофан показывает себя настоящим мастером.

Скончался «архитектор власти» в марте 1976 года, в возрасте 85 лет, в собственных апартаментах санатория «Барвиха» – своего первого детища советской эпохи.