В критические моменты на протяжении последних 25 лет «Нью-Йорк таймс» поддерживала интересы влиятельной фракции в Коммунистической партии Китая, ответственной за зверства против последователей духовной практики Фалуньгун.
В результате газета не только ввела в заблуждение с этической точки зрения, но и исказила освещение событий в Китае и ввела в заблуждение своих читателей, как показал анализ репортажей New York Times о Китае, а также интервью с полудюжиной экспертов по политике и геополитике Коммунистической партии Китая.
По мнению некоторых экспертов, из-за непропорционального влияния газеты на политику, её искажённое освещение, вероятно, привело к человеческим жертвам и потерям ценностей, которые трудно поддаются количественной оценке.
«Нью-Йорк таймс» десятилетиями позиционировала себя как глобальная газета, настаивая на необходимости доступа в Китай, по словам бывших сотрудников. Это означало убедить коммунистическую партию в том, что присутствие газеты пойдёт ей на пользу.
Газета никогда не объясняла, какую цену она заплатила за доступ в Китай.
«Если вы хотите стать глобальной газетой, всегда стоит вопрос: что вам нужно сделать, чтобы Китай был доволен и сохранить там бизнес?» — рассказал The Epoch Times бывший редактор газеты Том Кунц.
«Напряжённость была всегда, и я знаю, что они, как и многие компании, пытались сохранить доступ в Китай».
Брэдли Тайер, эксперт по стратегической оценке Китая и автор статьи в The Epoch Times, был более резок.
«Если они не будут освещать режим так, как режим хочет, чтобы его освещали, их занесут в чёрный список. Они не смогут вернуться», — сказал он The Epoch Times.
«Итак, все эти люди кровно заинтересованы, если хотите, в следовании линии партии».
Освещая китайскую политику, New York Times приписывает искренность там, где ожидается обман, и замалчивает то, где следовало копать глубже, и всё это в соответствии с интересами партийной клики, связанной с бывшим лидером партии Цзян Цзэминем, подтвердили несколько экспертов.
Влияние Цзяна ослабло с 2012 года, когда новый лидер компартии Си Цзиньпин проявил неожиданную ловкость в устранении своих противников. Лишь меньшинство последователей Цзяна сохранили влияние после его смерти в 2022 году. Однако, несмотря на смену власти, «Нью-Йорк таймс» придерживается процзянской модели поведения.
«Нью-Йорк таймс» не ответила на подробный список вопросов, отправленных по электронной почте.
Привилегированное положение
У газеты установилась особая связь с Цзяном в 2001 году, когда её тогдашний издатель Артур Сульцбергер-младший и несколько редакторов и репортёров получили редкую аудиенцию у главы компартии.
Газета опубликовала лестное интервью, озаглавленное «Словами Цзяна: Я надеюсь, что западный мир сможет лучше понять Китай».
В течение нескольких дней компартия разблокировала доступ к сайту New York Times в Китае.
Месяц спустя компартия разблокировала несколько других западных новостных сайтов, в том числе Washington Post, Los Angeles Times, San Francisco Chronicle и BBC. Сайты были снова заблокированы в течение недели.
«Нью-Йорк таймс», однако, оставалась доступной. Затем пользователи сообщили, что контент на сайте блокируется выборочно, что даёт газете шанс воспользоваться доступом к китайскому рынку в той степени, в какой это укладывается в рамки, приемлемые для компартии Китая.
Интервью вышло в щекотливое для Цзяна время. У него оставалось чуть больше года до того, как он должен был передать партийный контроль Ху Цзиньтао, выполняя линию преемственности, предусмотренную Дэн Сяопином, его предшественником.
Но у Цзяна дела шли не очень хорошо. Его преследование духовной практики Фалуньгун, политическая кампания, которая должна была подтолкнуть компартию и нацию к подчинению под его контролем, не достигла своих целей. Что ещё хуже, иностранные СМИ, включая The Wall Street Journal и The Washington Post, разоблачали антифалуньгунскую пропаганду компартии и освещали сообщения о неправомерном задержании и пытках.
«Нью-Йорк таймс», напротив, оказалась наиболее полезной для кампании Цзяна. Ко времени интервью 2001 года газета опубликовала несколько десятков статей о Фалуньгун, почти все они обильно повторяли пропаганду компартии, оправдывавшую репрессии.
Фалуньгун, также известный как Фалунь Дафа — это древняя практика духовного и физического самосовершенствования. Практика включает в себя пять комплексов медитативных упражнений и учение о гармонии со Вселенной, основанное на принципах Истина, Доброта, Терпение.
Фалуньгун был представлен широкой общественности в Китае в 1992 году, и к концу десятилетия, по оценкам, его практиковали от 70 до 100 миллионов человек.
В 1999 г. Цзян Цзэминь, возглавлявший в то время компартию Китая, заявил, что его партия не может мириться с Фалуньгун, чьё мировоззрение не сочеталось с коммунистической идеологией, и начал репрессии Фалуньгун.
Когда в январе 2001 года государственные СМИ Китая заявили, что несколько человек, подожгли себя на площади Тяньаньмэнь в Пекине и это были практикующими Фалуньгун, Washington Post направила репортёра проверить эту историю. «Нью-Йорк Таймс», с другой стороны, немедленно восприняла линию Пекина как факт.
Если бы газета использовала свою широко разрекламированную исследовательскую проницательность, она бы обнаружила, как и другие, что инцидент был инсценирован. После того как первый человек предположительно поджёг себя посреди площади, четверым полицейским каким-то образом удалось раздобыть несколько огнетушителей, броситься на место происшествия и потушить огонь, и всё это менее чем за одну минуту.
Учитывая расстояния на гигантской площади, это было бы физически невозможно — если бы у полицейских уже не были наготове огнетушители и они заранее не знали, где на площади они понадобятся в тот день. К такому выводу пришли несколько независимых расследований, указывающих на десятки других несоответствий.
Даже без какого-либо расследования инцидент имел мало смысла. Жертвы предположительно верили, что сожжение себя заживо приведёт их на небеса. Но Фалуньгун не включает в себя такой веры. Фактически в его литературе он недвусмысленно запрещает как самоубийство, так и убийство.
«Нью-Йорк Таймс» даже не сочла странным, что с момента публичного представления Фалуньгун в 1992 году из десятков миллионов людей, практикующих его, никто публично не поджигал себя до того дня, и никто не делал этого с тех пор.
Даже после того, как расследование Washington Post проследило за несколькими предполагаемыми жертвами до их родного города и обнаружило, что ни один из них никогда не была замечен за практикой Фалуньгун, New York Times продолжала повторять пропаганду компартии Китая.
Цзян, по-видимому, был доволен «Нью-Йорк таймс», назвав её во время интервью 2001 года «очень хорошей статьёй».
Завоевать расположение Цзяна в вопросе Фалуньгун было особенно важно, поскольку это нанесло удар по основному принципу политики компартии, подтвердили несколько экспертов.
Соучастники преступления
Одним из краеугольных камней внутренней политики компартии является обеспечение собственной безопасности, особенно после выхода на пенсию. Кадровые работники хорошо осведомлены о плачевной судьбе многих высокопоставленных товарищей. Печально известно, что Лю Шаоци, некогда № 2 при первом лидере компартии Мао Цзэдуне, подвергся чистке во время Культурной революции, был арестован и замучен до смерти.
Когда преемник Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин, искал кого-нибудь, кто возглавил бы партию после него в 1989 году, он выбрал Цзян Цзэминя, партийного секретаря Шанхая, который поддержал развёртывание партией вооружённых сил для подавления студенческих протестов 1989 года.
«Поскольку Цзян был замешан в репрессиях против студентов, Дэн мог доверять Цзяну в качестве своего преемника. Цзян не мог в будущем использовать массовые убийства против Дэна, не впутав в это себя», — объяснил Мэтью Литтл, старший редактор The Epoch Times, в анализе 2012 года.
Преследование Фалуньгун сыграло во многом ту же роль для Цзяна, который поощрял своих закадычных друзей накапливать «политический капитал», поддерживая кампанию репрессий. Некоторые делали это с рвением, доводя преследование до уровня неописуемого варварства, особенно поощряя пытки, чтобы заставить практикующих Фалуньгун отречься от своих духовных убеждений.
Эти чиновники, связанные общим соучастием в зверствах, были ядром влиятельной группировки Цзяна, которую иногда называют «шанхайской бандой».
В обмен на их поддержку Цзян позволил банде злоупотреблять своими офисами и грабить государственные активы, задавая тон общенациональной культуре коррупции.
Эта культура служила Цзяну двойной цели. С одной стороны, это позволило ему приобрести сторонников, особенно в 1990-е годы, когда он изо всех сил пытался сформировать базу власти среди кадров партии, которые в целом считали его некомпетентным, согласно неофициальной биографии Цзяна.
С другой стороны, он мог устранить своих соперников во имя «борьбы с коррупцией».
Но меч борьбы с коррупцией режет в обе стороны. Как позже продемонстрировал Си Цзиньпин, его можно избирательно применять и против фракции Цзяна.
Связь между виновностью в репрессиях против Фалуньгун была более прочной. Преступления стали настолько масштабными, что никто из виновных не рискнул бы их раскрыть, сказали некоторые эксперты по Китаю.
(Слева) Китайская полиция задерживает последователей Фалуньгун на площади Тяньаньмэнь в Пекине 14 февраля 2002 года. (Вверху справа) Мужчина блокирует колонну танков, направляющихся на восток по проспекту Вечного мира в Пекине во время бойни на площади Тяньаньмэнь 5 июня 1989 года. (Внизу справа) На плакате изображено, как расправлялись с «врагами народа» во время Культурной революции в Пекине в конце 1966 года. (Frederic Brown/AFP via Getty Images, Jeff Widener/AP Photo, Jean Vincent/AFP via Getty Images)
Сохранение наследия диктатора
К 2002 году «Нью-Йорк таймс» была настроена в пользу Цзяна. Повторяя партийную пропаганду, газета заявила, что Фалуньгун был успешно «подавлен».
Ссылаясь на источники в компартии, издание предположило, что Фалуньгун уже в прошлом и что у него когда-либо было всего 2 миллиона последователей. Дело дошло до утверждения, что цифра, приведённая источниками Фалуньгун, 100 миллионов, была необоснованной.
Ещё несколькими годами ранее, до начала преследования, многочисленные западные и китайские СМИ, включая Associated Press и New York Times, приводили цифры в 70 или 100 миллионов человек, в основном ссылаясь на оценки Государственного управления спорта Китая, которое располагало наилучшей информацией благодаря массовому опросу практикующих Фалуньгун, проведённому в конце 1990-х годов.
Тем временем газета вспоминала наследие Цзяна как дружественного реформатора, который вывёл Китай на мировую арену.
«Мистер Цзян, выражаясь китайскими терминами, глубоко проамериканец», — заявил в 2002 году в статье один из постоянных авторов газеты.
Несмотря на свои прошлые проступки, Китай «становился более открытым, терпимым и важным», говорилось в ней.
Газета даже опубликовала пафосную статью о некоторых китайцах, совершающих паломничество в родной город Цзяна, предположительно изучая, как местная среда «воспитывала» будущего лидера нации. Углубляясь в историю семьи Цзяна, в статье удобно опущен факт, наиболее чувствительный для Цзяна, — что его отец был пропагандистом в марионеточном правительстве, установленном Японией во время Второй мировой войны, и, следовательно, предателем в глазах китайцев.
Решение Цзяна сохранить высший пост в вооружённых силах Китая после выхода на пенсию в 2002 году было представлено газетой как несколько противоречивый признак силы.
Незаконные репрессии Фалуньгун
Поскольку Фалуньгун никогда официально не был объявлен вне закона в Китае, Цзян создал нелегальную полицейскую организацию под названием «Комитет 610» для осуществления преследования. Он дал ему карт-бланш использовать любые ресурсы аппарата безопасности, необходимые для «искоренения» Фалуньгун.
Но Фалуньгун не походил ни на одну другую группу, которую компартия стремилась сокрушить. Обычная тактика окружения лидеров оказалась неэффективной. За исключением основателя практики, который уже был изгнан в Соединённые Штаты, у Фалуньгун не было формальных лидеров или иерархии. Его местные «координаторы» занимались простыми мероприятиями, такими как групповые упражнения. После их ареста другие легко взяли на себя их роли.
По мере усиления преследований практикующие Фалуньгун перестали организовывать общественные мероприятия в Китае и вместо этого сосредоточились на объяснении фактов о Фалуньгун и его репрессий. Чтобы пресечь их деятельность, аппарату безопасности Китая пришлось выявлять их, следить за ними и арестовывать одного за другим — процесс, требующий огромных ресурсов.
Преследование потребовало массового расширения полиции страны и аппарата наблюдения, что и было предпринято, сказали несколько аналитиков.
По словам Хенга, эксперта по современному Китаю, правовая система Китая, всё ещё находящаяся в зачаточном состоянии, была задушена в колыбели, преследованиями Фалуньгун.
«Им пришлось сделать исключение: каждый установленный закон должен [применяться так, как будто включает] “кроме [для] Фалуньгун”», — сказал он.
Как правило, практикующие Фалуньгун предстают перед судом за «подрыв исполнения закона», причём статут толкуется настолько широко, что охватывает всё, что компартия считает достойным подавления.
«Правовая система привыкла к этому. И они бы на этом не остановились. Они использовали бы эту технику, чтобы распространить свою власть на других людей», — сказал Хенг.
«Вот почему Китай так и не смог создать настоящую правовую систему».
Практикующие Фалуньгун принимают участие в параде в честь Всемирного дня Фалунь Дафа и призывают положить конец преследованиям в Китае, в Нью-Йорке 10 мая 2024 года. (Samira Bouaou/The Epoch Times)
Всё чаще правозащитники, тибетские буддисты, мусульмане-уйгуры и христиане подвергались преследованиям, используя стратегии и аппарат, изначально созданные против Фалуньгун.
Ни одна из этих сведений не украшала страниц «Нью-Йорк таймс».
Убийства ради органов
Примерно в то же время в 2006 году, из Китая начала поступать первая информация о новой форме преступления, спонсируемого государством: убийстве узников совести с целью получения органов по требованию.
Сначала бывшая жена китайского хирурга обратилась в Epoch Times с обвинениями, сказав, что большинство заключённых были практикующими Фалуньгун и что они были ещё живы, когда у них извлекали органы. Вскоре после этого бывший военный офицер выступил с аналогичными обвинениями.
Дело было раскрыто после того, как зарубежные исследователи начали звонить в китайские больницы, выдавая себя за пациентов или родственников пациентов, нуждающихся в трансплантации. В записанных разговорах врачи открыто подтвердили, что органы были доступны практически по первому требованию, всего за неделю или две. Некоторые даже утверждали, что могут предоставить органы «от Фалуньгун», когда следователи сказали, что слышали, что они самые здоровые.
Провинция Ляонин с её явно процветающим рынком трансплантации занимала видное место в расследованиях.
Следователям также удалось позвонить нескольким высокопоставленным чиновникам компартии, в том числе Чжоу Юнкану и Ли Чанчуню. Все молчаливо признали, что имело место извлечение органов, прежде чем поняли, что со звонившими что-то не так, и бросили трубку.
В 2014 году Пекин объявил, что прекратит использовать заключённых, приговорённых к смертной казни, для трансплантации. Когда репортёр New York Times, Диди Кирстен Татлоу, получила информацию о том, что узники совести всё ещё используются для насильственного извлечения органов, газета заблокировала её расследование. Вскоре после этого она покинула газету.
«У меня сложилось впечатление, что “Нью-Йорк Таймс”, мой тогдашний работодатель, была недовольна тем, что я занимаюсь этими историями [о злоупотреблениях при пересадке органов], и, поначалу терпимо отнёсшись к моим усилиям, сделала невозможным продолжение», — сказала она в 2019 году в показаниях независимой группе экспертов, которая рассматривала доказательства принудительного извлечения органов. В их отчёте говорится:
«Влияние искажённых репортажей Times и безответственное отношение к практикующим Фалуньгун, как к “недостойным жертвам” способствовали безнаказанности преступников и лишили их жертв жизненно важной международной поддержки, что, несомненно, привело к ещё большим страданиям и гибели людей по всему Материковому Китаю».
Это не значит, что «Нью-Йорк Таймс» полностью игнорировала нарушения прав человека в Китае. Скорее для этого использовался безопасная критика.
Безопасная критика
В период с 2009 по 2023 год в газете было опубликовано всего 17 статей о Фалуньгун, но более 200 — об уйгурском вопросе и более 300 — о Тибете.
С точки зрения корыстных интересов газеты в Китае критика нарушений прав человека в далёком Тибете или Синьцзяне считалась относительно «безопасной», по словам Тревора Лаудона, эксперта по коммунистическим странам и сотрудника Epoch Times.
«Это сигнал добродетели: “Смотрите, мы выступаем за права человека”. Но они никогда бы так не рассказали о Фалуньгун, потому что это действительно оскорбило бы компартию. Она устроила бы истерику из-за этого», — сказал он The Epoch Times.
Хотя разоблачение злоупотреблений в отношении тибетцев или уйгуров вызывает возмущение за рубежом, внутри страны это вызывает небольшую нестабильность, сказал Лаудон, потому что этнические меньшинства обладают ограниченным влиянием в центре Китая.
Фалуньгун, с другой стороны, «уходит корнями в китайскую культуру», что придаёт ему особую привлекательность, сказал он.
«Китайцы не собираются завтра принимать ислам. Китайцы не собираются принимать тибетский буддизм. Но миллионы китайцев испытывают некоторую симпатию к Фалуньгун», — сказал он.
Новая пропаганда «Нью-Йорк таймс»
Есть признаки того, что «Нью-Йорк таймс» удвоила свои усилия. Газета опубликовала 16 августа хитовую статью о Shen Yun Performing Arts, чрезвычайно популярной труппе классического китайского танца, основанной практикующими Фалуньгун в Соединённых Штатах.
Shen Yun была главной мишенью Пекина, сталкиваясь с различными формами вмешательства и саботажа. Её выступления под лозунгом «Китай до коммунизма» стремятся изобразить подлинную китайскую культуру. Некоторые танцевальные номера также изображают преследование Фалуньгун.
Неясно, добьётся ли газета более благоприятного отношения Пекина из-за давления на Shen Yun.
«Такова природа коммунистического режима. По мере роста их власти они начнут становиться намного холоднее, они станут намного более репрессивными и совсем по-другому будут относиться к иностранцам, даже к людям, которые раньше были старыми друзьями Китая», — сказал Брэдли Тайер.
Столкнувшись с экономическими препятствиями, вызванными жестоким обращением с иностранными предприятиями, а также разрушительными последствиями пандемии COVID-19, Си Цзиньпин в очередной раз пытается привлечь иностранные инвестиции.
Но «Нью-Йорк таймс» уже является добровольным партнёром в этих усилиях. Си Цзиньпину даже не нужно расплачиваться с ними.
